Версия для слабовидящих
С 25 января по 6 апреля 1986 г. в Швеции (г. Гётеборг) работала археолого-этнографическая выставка АН СССР «На шелковом пути» («Кочевые народы Евразии»), подготовленная Институтом этнографии АН СССР. Выставка имеет свою короткую историю. Она была создана для Японии, где демонстрировалась в разных городах в течение 10 месяцев в 1981—1982 гг. Затем два с половиной месяца в 1985 г. она работала в Финляндии (г. Хельсинки). Швеция — третья страна, получившая возможность увидеть выставку.
В основу выставки легли коллекции Музея антропологии и этнографии (Ленинградская часть Института этнографии АН СССР). Свыше двух третей экспонатов, главным образом этнографических, было взято из его фондов. Кроме того, экспонаты были получены из Музея археологии Института истории, археологии и этнографии АН Казахской ССР, Государственного Эрмитажа, Московской части Института этнографии АН СССР, Института истории, философии и филологии Сибирского отделения АН СССР, Государственного Исторического музея, Тувинского Республиканского краеведческого музея, Института археологии АН СССР, Государственного музея этнографии народов СССР, а также Музея истории религии и атеизма.
Главный организатор выставки со шведской стороны — Гётеборгский исторический музей.
В задачи выставки входило показать яркое своеобразие культур кочевых народов, населявших степи Евразии — от северного побережья Черного моря до Алтая, Тувы и Монголии. Экспонаты выставки отражали непростой путь развития культур кочевых народов, воспринимавших многие достижения своих оседлых соседей, но внесших и самостоятельный вклад в мировую культуру.
Название «На шелковом пути», появившееся в Японии, отражает тот факт, что территория обитания кочевников примыкала с севера к торговым путям, ведшим из Китая на запад; отдельные маршруты пролегали через земли кочевников. Это название удачно подчеркивает значение разносторонних связей между народами, благодаря которым стали возможными плодотворные культурные взаимовлияния, имевшие место уже в отдаленные от нашего времени эпохи. Рабочее название выставки — «Кочевые народы Евразии».
Выставка состояла из двух больших разделов — археологического и этнографического. Эти разделы в свою очередь дробились на подразделы. Археологическая часть, например, была представлена тремя подразделами: а) скифо-сакским; б) гунно-сарматским и в) древнетюркским. В самих этих подразделах экспонаты группировались по функциональному признаку: конская упряжь, утварь, оружие и орудия труда, одежда и украшения, идеология и искусство.
Археологические экспонаты знакомили посетителей с особенностями динамичного скифо-сакского «звериного стиля» в декоративном искусстве, показывали процесс развития в сфере материальной культуры и в идеологии. Например, серия экспонатов отражала такой важный этап в техническом оснащении кочевника, как изобретение в первой половине I тыс. н. э. жесткого седла с деревянной основой и стремени. Модели сосудов и предметов вооружения гуннского времени (в основном из памятника Кокэль,
Тува) раскрывали перемену в представлениях о душе и загробной жизни. Если в скифо-сакский период в могилу для мертвого клали преимущественно настоящие вещи, чтобы он пользовался ими в потустороннем мире, то в гуннский период широко распространилось убеждение, что покойнику для его новой жизни достаточно моделей нужных ему предметов.
Среди археологических экспонатов, представлявших культуру ранних кочевников, наибольший интерес публики вызвал «Золотой человек» (реконструкция парадной одежды сакского аристократа V а. до н. э., погребение которого, не тронутое грабителями, было раскопано археологом К. А. Акишевым в кургане Иссык, недалеко от Алма-Аты. Наряду с реконструкцией посетители видели также подлинные украшения костюма. Некоторые золотые пластины из декора «Золотого человека» являются прекрасными образцами «звериного стиля» с его своеобразными приемами стилизации; например, фигуры лошади и лося с вывернутыми крупами (накладки на ножны кинжала) передают напряжение, беспокойство, порыв.
Общее внимание привлекали к себе и резные деревянные украшения V—IV вв. до н. э., найденные В. Д. Кубаревым в Южной Сибири (курган Уландрык), прежде всего большой фрагмент диадемы, хорошо сохранившийся благодаря вечной мерзлоте. Две большие золотые бляхи из Сибирской коллекции Петра I: одна с изображением хищника, терзающего лошадь (V в. до н. э.), другая со сценой отдыха под деревом (V в. до н. э.), бронзовая бляха в виде свернувшейся пантеры из кургана Аржан в Туве (VIII в. до н. э.), золотое навершие в виде композиции из трех фигур: охотника, кабана и собаки (V в. до н. э., из раскопок А. Д. Грача в Туве), золотые бляшки в виде скачущего сайгака и железный меч с золотыми накладками (V в. до н. э., из раскопок М. А. Итиной в Южном Казахстане, Тагискен), вот далеко неполный перечень широко известных вещей скифо-сакского периода, вошедших в число экспонатов выставки «На шелковом пути».
Об искусстве гуннов посетители могли судить по фрагменту ковра, декоративным серебряным бляхам с изображениями яка и оленя, резной нефритовой пластине (I в., Ноин-Ула), а также по украшениям, найденным в Туве и Казахстане. В отдельной витрине была размещена утварь гуннов и их современников, в частности деревянные модели бочонков и столика для еды из памятника Кокэль в Туве (раскопки С. И. Вайнштейна и В. П. Дьяконовой). Бронзовая и керамические модели котлов I—III вв. из Тувы и Южного Казахстана показывали, что в гуннское время, как и прежде, поддон составлял единое целое с котлом и не был еще заменен особой подставкой в виде обруча с «ножками» — таганом. Центральным экспонатом в витрине, посвященной вооружению гуннов, был найденный в Южном Казахстане (Ак-Тобе 2) лук с костяными накладками, датируемый IV в. (раскопки В. И. Вайнберг и Л. М. Левиной). Железные наконечники стрел с дырочками, вызывавшие трепет врагов издаваемым при полете свистом, соседствовали, с костяным наконечником (I в., Кокэль).
Ряд предметов знакомил с особенностями культуры древнетюркской эпохи. Остатки деревянного седла и железные стремена VI—VII вв. (Кокэль, раскопки С. И. Вайнштейна) показывали, в чем проявлялись принципиальные изменения в конской упряжи. Серебряные сосуды VI—VII вв. давали некоторое представление об эстетических вкусах кочевой знати. Погребальная статуя, каменная «баба» IX—X вв., найденная А. Д. Грачом в Туве, позволяла судить о сложности религиозных воззрений древних тюрков.
На выставке экспонировались три скульптурные реконструкции, позволившие представить внешний облик людей, создавших самобытные кочевые культуры. Реконструкции выполнены методом восстановления лица по черепу, разработанным М. М. Герасимовым: скиф (череп из Гумаровского могильника, Оренбургская область, реконструкция Т. С. Балуевой), гунны (череп из Кенкольского могильника, Юго-Восточный Казахстан, реконструкция М. М. Герасимова, и череп из могильника Байталчи, Юго-Во-сточная Киргизия, реконструкция Г. В. Лебединской). Конечно, этническая атрибуция реконструкций условна. Демонстрировалась и графическая реконструкция лица тюрка (по черепу из Кокэля), сделанная М. М. Герасимовым. Две графические реконструкции В. М. Горелика показывали одежду и вооружение скифа и гунна.
На этнографическую часть выставки приходилось свыше двух третей всех экспонатов. Этнографические предметы представляли традиционную культуру казахов, туркмен, узбеков, киргизов, каракалпаков, алтайцев, тувинцев, якутов и бурят, характерную для дореволюционного периода. Как и в археологическом разделе, экспонаты были сгруппированы но функциональному признаку. Особый раздел был посвящен конской упряжи. Главный предмет этого раздела — богато отделанное золотом, предназначенное для парадных выездов убранство коня (подарок последнего бухарского эмира Николаю II). Украшенный этой сбруей манекен коня встречал посетителей, входивших в выставочный зал, и воспринимался как своего рода символ выставки. В разделе были собраны различные элементы конской упряжи и убранства, в частности коллекция седел разных народов, сохранявших кочевые традиции. Несколько витрин вместили в себя разнообразные предметы вооружения, относящиеся к XVIII—XIX вв.
В особом разделе выставки были представлены женские украшения народов Средней Азии, Казахстана и Южной Сибири, а также якутов, многие традиции прикладного искусства которых берут начало в мире кочевников. В небольшой витрине были показаны произведения тувинских народных мастеров — резьба по камню, дереву и кости, сохранившая изобразительные приемы, которые сложились, вероятно, уже в скифскую эпоху.
Таким образом, выставка охватывала широкий круг историко-культурных явлений и научных проблем. В двух небольших витринах были поставлены для обозрения книги по различным вопросам кочевничества, написанные советскими исследователями. Выставка в Гётеборге вновь подтвердила необходимость кратких пояснительных текстов, относящихся как к разделу в целом, так и к группе вещей или отдельным предметам. Такие тексты, рассказывавшие о назначении вещей или истории их развития, оказались полезными даже для специалистов с проблематикой кочевничества. Шведская сторона согласилась с предложением сделать каталог выставки доступным для тех, кто не стал покупать его; свыше десяти экземпляров были положены на столах или подвешены у стен в разных залах. Каталог шведской выставки повторял каталог, выпущенный в 1985 г. в Финляндии, и был напечатан тем же финским издательством. Первый тираж каталога быстро разошелся, и Гётеборгский исторический музей заказал новую партию; во втором издании каталога был добавлен список советской литературы по кочевничеству.
Оформление выставки включило в себя и фотографии, показывающие разные стороны образа жизни кочевых в прошлом народов (типы, одежда, производство войлока, бытовые сцены, обряды и т. д.). Фотоматериалы были взяты из архивов Музея антропологии и этнографии, ТАСС, а также из личных коллекций сотрудников Института этнографии (Г. И. Анохина, Ю. А. Аргиропуло, В. Н. Басилова, С. И. Вайнштейна, Г. П. Васильевой, Н. Л. Жуковской, С. Н. Иванова, Б. X. Кармышевой, Л. Р. Павлинской).
Всего советскими специалистами было проведено свыше 40 экскурсий; каждый день они встречались с посетителями, желавшими выяснить тот или иной вопрос.
Успех, которым пользовалась советская выставка в Гётеборге, превзошел ожидания шведской стороны. В залах постоянно толпились посетители, и порой к витрине трудно было пробраться. При особенно большом скоплении народа допуск в залы на некоторое время прекращался, и на улице у входа в музей образовывалась очередь. Люди приезжали на выставку из разных городов Швеции и из других скандинавских стран, прежде всего из Дании. Нередко в залах звучала немецкая и английская речь. Вместо запланированных 80 тыс. выставку «На шелковом пути» посетило около 140 тыс. человек.
Работа выставки широко освещалась шведской прессой, телевидением, радио. Журналисты отмечали большой интерес к выставке, представившей яркий и экзотический мир кочевых культур, о которых шведская публика имела весьма слабое представление. В статьях рассказывалось об уникальных экспонатах, привезенных из Советского Союза. Пресса с одобрением отзывалась об основной задаче выставки — показать разносторонние связи кочевников с их оседлыми соседями. Всего в шведских газетах и журналах было напечатано свыше 100 статей и сообщений.
В период пребывания в Швеции советские специалисты прочитали лекции, преимущественно для преподавателей и студентов университетов. Помимо лекций состоялись многочисленные встречи со шведскими коллегами. Библиотека Гётеборгского университета получила в дар от экспертов советской выставки 117 книг по различным проблемам этнографии, истории и археологии. 29 марта выставку «На шелковом пути» посетил посол СССР в Швеции Б. Д. Панкин.
В.Н. Басилов
Фрагмент статьи «Выставка «На шелковом пути» в Швеции»,
опубликованной в журнале «Советская этнография» в 1987 году. 
