Версия для слабовидящих
Рядовой Таржа Тонгак в составе добровольческого кавэскадрона уехал на фронт 1 сентября 1943 года. До войны был журналистом. В перерывах между боями вел записи в своем блокноте на тувинском языке латинскими буквами. В 1950-е годы свою запись он аккуратно переписал в тетрадь кириллицей. В 1943 году (как это часто бывает на войне) по ошибке его посчитали убитым и отправили в ТНР его родителям похоронку. Его воспоминание было переведено на русский язык в 1996 году заведующей музеем Тувинских добровольцев А.О. Дыртык-оол и опубликовано в газете «Тувинская правда». Предлагаем посетителям нашего сайта отрывок:
«При освобождении села Деражно 30 января 1944 года, в атаке я был ран в левую ногу. После лечения в различных местах попал в Грузию, лечился в госпитале города Гори (Это родина И.В. Сталина). Находился там до 27 июня, пока не зажила рана.
Однажды, когда я еще был в госпитале, ко мне подошел капитан военного гарнизона и начал беседу: «Ваша рана зажила. Сейчас поедете домой?». «Я пошел на фронт биться с немецкими фашистами до конца войны, поэтому прошу, чтобы меня отправили на передовую», — ответил я. Меня направили в резервный 38-ой полк 37-ой дивизии, расположенный в Гори. С 27 июня и до середины августа я прошел дополнительную подготовку в сухопутных войсках. Воевал в составе Четвертого Украинского фронта.
Я стал бойцом станковой пулеметной роты мотострелкового батальона пятой танковой бригады. Расчет, куда я попал, по составу был интернациональным: командир расчета младший сержант Андрюшенко украинец, первый наводчик Назиров — мордвин, второй наводчик — я, тувинец, первый подносчик снарядов Петров — русский, второй подносчик — Сотников мариец.
14 сентября наша танковая бригада участвовала в разгроме немцев. Так прошла ночь. Когда начало светать, загрохотали «катюши», в небе один за другим полетели красные огни ракет, затем послушались залпы артиллерии и минометов разных калибров. От грохота заложило уши. В это время в небе наши бомбардировщики, сопровождаемые истребителями, начали бросать бомбы на позиции врага.
За танками наша пулеметная рота тоже устремилась вперед. Мы с Назировым, первым наводчиком, подняли пулемет и побежали со всеми, до немецких траншей совсем недалеко осталось. Автоматчики спрыгнули в траншею врага, уничтожили оставшихся в живых фашистов. Мы, пулеметчики тоже не отстали, закрепили свой пулемет на краю траншеи и начали стрелять по убегавшим немцам…
Солнце скрылось. Наступили сумерки. Постепенно стали утихать автоматные и пулеметные очереди, но минометы и артиллерия продолжали выпускать снаряды.
На следующий день, 15 сентября, на рассвете опять загремели. Немцы сопровождаемые танками, начали контратаку… Наш расчет стрелял беспрерывно, снаряды взрывались то здесь, Один снаряд разорвался совсем рядом с нами. Меня чем-то сильно ударило. Когда очнулся, вскочил было на ноги, но опять упал. Осколок снаряда задел слева голову, разорвал кожу. Потекла кровь. Я приподнял голову и увидел красное лицо командира, ему пробило кость лба. Первый наводчик корчился от боли на земле — осколок попал ему в живот. Четыре пальца правой руки подносчика снарядов начисто были отрублены. По приказу командира батальона нас отправили в медсанбат.
Мы находились на лечении в военном госпитале в Курстпельсте Латвийской ССР. Через 19 дней моя рана зажила. я прибыл в резервный полк 140-й армии, попал в батальон по подготовке саперов и автоматчиков. Через два месяца учебы наш батальон включили в 37-ю стрелковую дивизию по прорыву обороны Ленинграда.
В феврале 1945 гола 37-я дивизия начала атаковать оборону, чтобы освободить Давель на Курлянском полуострове. 15 февраля, утром, после того, как артиллерийская и минометная атака, мы перетащили «максимку» и присоединились к атакующим. Как только до траншеи немцев осталось 15-20 метров, мы закидали ее гранатами, спрыгнули в траншею, начался рукопашный бой. В траншее выстрелом я убил одного немецкого солдата, другого прикончил ударом ножа в грудь. Рядом со мной Прохоров из Рязани, тоже убил одного, но другого не успел, был убит. Тогда этого фашиста я прикончил из своей винтовки. Немцы начали выпрыгивать из траншей и убегать, мы догоняли их выстрелами…
Прошла ночь, и на рассвете обнаружилось, что немцы недалеко от нас. Опять началась перестрелка. Днем мы начали атаковать один хутор. В течение двух дней боев от нашего батальона осталось всего 14 человек. Во время атаки хутора, когда мы бежали вперед, я почувствовал боль в левой руке. Но старался не обращать на это внимание, можно было потерпеть, хотя под рукавом текла кровь. Я продолжал стрелять. Через некоторое время рука разболелась. Недалеко от меня бежал санинструктор, он увидел текущую кровь из рукава и закричал, чтобы я остановился. Но я старался не отставать от своих товарищей, бежал и стрелял на ходу. Лишь после освобождения хутора мою руку перевязали и меня отправили вместе с другими ранеными в санчасть. Нас посадили на машину и повезли в город Плявинас, где находился военный госпиталь. Пока я залечивал рану, мне вручили медаль «За отвагу» и удостоверение к ней. В госпитале я пробыл полтора месяца. После выздоровления опять отправился на фронт. На этот раз попал в 257-й полк 6- ой гвардейской стрелковой Сибирской дивизии. В новой части я стал вторым наводчиком, так как в красноармейской книжке было написано, что я пулеметчик.
8 мая 1945 года утром 256-й, 258-й полки нашей дивизии готовились атаке. Наш 257 полк должен был к ним присоединиться. Мы приблизились к передовой позиции. Остановились недалеко от лесочка. Пока мы отдыхали, курили, из леса на лошадях выехали командир нашего полка, начальник штаба с адъютантом и подъехали к нам. Командир полка Сакмбровский приказал нам построиться. Он сказал: «Товарищи, пришла победа, которую мы так долго ждали. 8 мая немецко-фашистское командование безоговорочно капитулировало. Война кончилась!». Как только командир произнес последнее слово, офицеры и солдаты в строю закричали «ура», начали друг друга обнимать и целовать. У многих были слезы на глазах.
Я добровольно выполнил долг перед родиной до конца войны, отомстил фашистам за смерть своих товарищей, с победой возвращаюсь домой», — так думал я в строю. А в октябре 1945 года после демобилизации возвратился домой в Туву».
Тонгак Хорун-оолович, работал директором Тувинского музея, архива. Возглавлял республиканский комитет ветеранов войны. Много сделал, чтобы многие тувинские добровольцы улучшили жилищные условия. Тувинский доброволец умер от своих боевых ран. Светлая память ГЕРОЮ!
А.О. Дыртык-оол, к.и.н., заведующий отделом истории НМ РТ